Побродила вчера по пыльным улицам, покаталась на трамвае, потом пришла домой и вскоре отрубилась, свернувшись на кресле, обхватив голову руками и слегка свесив скрюченную ногу. Сон был беспокойный, свет из окна не будил, но донимал, и я развернулась головой в другую сторону, чтобы не видеть белого неба. Глубоко заснуть все равно не получилось. Я провалилась в полуреальность, и из темноты коридора чья-то бледная холодная рука щупала меня за висящую ногу. Мне было так одиноко, я хотела взяться за эту руку, но не могла пошевелиться. Через некоторое время я вынырнула в реальность, вся скомканная, смурная, и бессознательно совершила миграцию в более комфортные условия, на кровать. Там я кое-как скрутила себе гнездо из пледа и срубилась снова. Мне было тепло, и краплаковые стены вокруг были бархатными, но периодически мне становилось очень плохо и я выныривала, видела шершавые голубые обои, чувствовала, как мне зябко на самом деле, и тогда я сворачивалась еще сильнее и снова проваливалась в полуреальность. Ноги постоянно сводило от напряжения. Потом мне стало так тошно, что я сползла с кровати и пошла в ванную, все еще не понимая, в каком измерении я сейчас нахожусь. Заглянула по дороге в тьму коридора, но владельца холодной руки там не было. В ванной сунула голову под сильную струю горячей воды, и она смыла с реальности остатки краплакового бархата...
Пойду сейчас досыпать свой сон. Но теперь темно, и я не увижу краплаковых стен, оно и к лучшему. Закопаюсь в свои волосы, они пахнут осенью и железной дорогой, пусть мне приснится наш лес, такой, какой он был раньше, в какой я уже никогда не попаду. Я хочу в последний раз услышать, как поет та железная дорога.